В Октябрьском районном суде Ростова состоялось очередное судебное заседание по нашумевшему делу активистки «Открытой России» (входит в перечень иностранных и международных неправительственных организаций, составленный Генпрокуратурой РФ) Анастасии Шевченко. Оно стало предпоследним, поскольку уже 18 февраля будет вынесен итоговый судебный вердикт. Тесный зал для последнего слова В минувший четверг прокурор Пушнов запросил для Анастасии Шевченко пять лет колонии, чем поверг в шок не только обвиняемую и её родственников, но и, пожалуй, почти всех людей, так или иначе следящих за этим резонансным процессом. Реально же ей грозит до четырёх лет тюрьмы, поскольку она провела два года под домашним арестом, а по закону два таких дня приравнены к одним суткам в колонии. Поддержать Анастасию, которая готовилась сказать своё последнее слово, пришло несколько десятков человек. Среди них было много представителей прессы, что ожидаемо — в конце концов, стоит признать, что это дело уже давно вышло за рамки сугубо частной проблемы и стало общественно важным процессом, ведь Шевченко — первый арестованный в России активист, которому инкриминируют ст. 284.1 УК РФ (сотрудничество с нежелательной организацией). На судебное заседание смогли попасть не все. Фото donnews.ru Изначально заседание хотели провести в совсем маленькой комнатушке, рассчитанной всего на четырёх (!) слушателей. Пришедшим на суд пришлось составить коллективное заявление, чтобы для выступления активистки выделили помещение попросторнее. Туда зашли 14 человек, включая участников процесса. Многие люди так и остались за дверью. Приводим последнее слово Анастасии Шевченко полностью. «Людьми оставайтесь, пожалуйста» Очень жаль, что сюда не пришел прокурор, который великодушно запросил для меня пять лет на прошлом заседании, и оставил со всем этим вместо себя разбираться женщину {обвинение на этом процессе представила женщина. — Donnews.ru}. Больше двух лет домашнего ареста, плюс четыре года реального строка, за вычетом «отсидного» года, — получается больше шести лет заключения. Это выше, чем максимальный срок по моей статье. Если вы считаете, что двухлетний домашний арест — это не наказание, то я вам немного расскажу о том, как сидеть под домашним арестом с детьми. Тем более, что сейчас таких детей, которые сидят вместе с родителями под домашним арестом, или ждут своих мам и пап из колонии, которые оказались там исключительно за свои политические взгляды — таких детей всё больше. Расскажу вам, как мои дети во время обыска боялись, но ни слезинки не проронили. Как дочка моя, которая здесь присутствует, тайком мне конфетки в сумку в изоляторе подкладывала. Как к старшей дочери в больницу не пускали, как бы я ни просила. Как сын мой ночью просыпался и кричал: «Мама!». Как девочка в 14 лет {дочка Анастасии Шевченко. — Donnews.ru} стала взрослой — никакого переходного возраста не было у неё. И как мои дети, после брошенной вскользь прокурором фразы про пять лет, ждут приговора и считают последние дни с мамой. Как украдкой меня снимали на видео в спальне, голос мой записывали... Вам этого мало, я не пойму? Когда вы напьётесь моей крови? Я считаю, что это наказание после наказания. Два года меня изучали вдоль и поперёк. Под лупой рассмотрели моё лицо на портретной экспертизе. Изучили мою вменяемость в психиатрической экспертизе. Изучили все мои слова в лингвистической экспертизе. Изучили все мои выступления на митингах в политологической экспертизе. Доходы и расходы — в финансовой экспертизе. Шили из всего этого 29 томов уголовного дела. Зачем? Я всегда жила и продолжаю жить открыто. Обо всех своих ситуациях, жизненных встречах, поездках и знакомствах я писала в блоге. Все свои доходы декларировала. Политические взгляды я никогда не скрывала. Отстаивала свою позицию на дебатах. Что качается двух административных дел, возбуждённых по статье о нежелательных организациях, то я их рассматриваю исключительно как момент грязной политической борьбы. Во время суда. Фото donnews.ru На дебатах, а также в семинаре я участвовала исключительно как представитель общественного российского движения «Открытая Россия». Я считала тогда и продолжаю быть уверенной сейчас, что объединение российских граждан не может быть нежелательным и этому объединению закон о нежелательных организациях не относится. Эту же мою позицию подтвердил официальный представитель Генпрокуратуры Александр Куренной в интервью федеральным СМИ. Я вообще выступаю категорически против этого закона о нежелательных организациях. Считаю, что прокуратура не может незаконно преследовать российских граждан, не имея на то никаких оснований. Своё участие в общественной организации «Открытая Россия» я никогда не скрывала — наоборот, с гордостью везде об этом говорила. Поскольку я выступаю за открытый диалог власти и общества. За открытые дебаты, а не за пинки из-под запотевшего забрала. За открытые отношения с другими странами. За открытые и честные правила для бизнеса. За открытые настоящие выборы. За открытые и честные новости в СМИ. В чём моя вина в таком случае? Я просто хочу, чтобы мои и ваши дети жили в чистом красивом городе, в стране, где соблюдаются законы и права человека. В стране, где нет политических репрессий. Я за это время от своих преследователей, гособвинителей разного рода, много раз слышала, что, мол, «это не мы {решаем вас преследовать. — Donnews.ru}, а Москва». Я не понимаю этого. Взрослые люди должны брать на себя ответственность за свои решения и поступки, а пока получается, как в песне земляка Басты: «Я сам не пачкаю ручки, я просто помогаю палачу» {это прямая цитата из композиции рэпера «Страшно так жить». — Donnews.ru}. Не надо так делать. Я прошу вас не участвовать в политических репрессиях. И прошу даже не для себя, а для вас и ваших детей. Людьми оставайтесь, пожалуйста. Вот моё последнее слово. После окончания заседания первой к Анастасии подошла дочь. Фото donnews.ru В заключение, хоть я и не Оскар получаю, а потенциальный реальный срок, хотелось бы поблагодарить своих защитников за то, что были мои единственными собеседниками, когда мне ни с кем нельзя было разговаривать. За то, что шутили, когда мне было грустно. За то, что учили и наставляли, когда я вас об этом не просила. Поблагодарить хотелось бы все поддерживавшие меня правозащитные организации и все СМИ, которые открыто говорили о моём деле. Большое спасибо ростовчанам за неравнодушие и поддержку. У меня не было ни одного случая, чтобы меня остановили на улице и сказали, что так тебе и надо. Всегда подходили и говорили: «Всё будет хорошо, держись. Мы с тобой». И этих несправедливых процессов в нашем городе, к сожалению, очень много, поэтому у меня просьба — обязательно ходите в суды, потому что такая поддержка нужна, я по себе это знаю. Ну и конечно, спасибо моей семье, моим детям. Мы справимся. «Десять дней мне пожить осталось» На улице вышедшую активистку моментально обступили люди. Кто-то заключал её в объятья, кто утешал, кто-то делал с ней совместные фото — как знать, когда такая возможность представится в следующий раз. Сама Анастасия Шевченко держалась молодцом, но было заметно, каким усилием давались ей улыбки и безмятежный вид. На улице активистку обступили люди. Фото donnews.ru Оставшееся до оглашения приговора время она планирует провести со своей семьёй. — Десять дней мне пожить осталось. Посмотрим с детьми фильмы, которые раньше не видели. Съедим всё, что только можно съесть вредного, — рассказала она. Активистка призналась, что очень устала от затянувшегося процесса и хочет, чтобы все обвинители от неё отстали. О своих перспективах предпочла не говорить. — Мужества мне хватает, но я так хотела бы хоть немножечко побыть слабой. Что будет — не знаю. Неблагодарное дело гадать. Такое ощущение, как будто на меня ОМОН нападает, а мы с детьми стоим в сцепке. Говорю им, если меня выхватят, то придётся вам самим дальше стоять, — подвела итог заседанию Анастасия Шевченко. Напомним, что уголовное дело в её отношении об участии в деятельности нежелательной организации «Открытая Россия» возбудили в январе 2019 года. Тогда активистку отправили под домашний арест. Через несколько дней после задержания её 17-летнюю дочь, инвалида первой группы, госпитализировали. Шевченко отпустили к больному ребёнку спустя двое суток. В тот же день девушка скончалась. Год спустя Анастасия Шевченко узнала, что сотрудники центра «Э» на протяжении пяти месяцев вели тайную съёмку в её спальне. Основанием для установки скрытой камеры были предположения следствия о том, что её квартира «может использоваться для сбора неустановленных лиц, разделяющих экстремистскую идеологию». «Большое спасибо ростовчанам за неравнодушие и поддержку». Фото donnews.ru В марте прошлого года состоялось первое слушание по уголовному делу. После него суд смягчил условия домашнего ареста. Активистке разрешили прогулки не более трёх часов, а также посещения больницы и школы. Кроме того, обвиняемая снова смогла пользоваться интернетом, но только лишь с одной целью — для репетиторства. «Когда вы напьётесь моей крови?»: Анастасия Шевченко выступила в суде с последним словом
В Октябрьском районном суде Ростова состоялось очередное судебное заседание по нашумевшему делу активистки «Открытой России» (входит в перечень иностранных и международных неправительственных организаций, составленный Генпрокуратурой РФ) Анастасии Шевченко. Оно стало предпоследним, поскольку уже 18 февраля будет вынесен итоговый судебный вердикт. Тесный зал для последнего слова В минувший четверг прокурор Пушнов запросил для Анастасии Шевченко пять лет колонии, чем поверг в шок не только обвиняемую и её родственников, но и, пожалуй, почти всех людей, так или иначе следящих за этим резонансным процессом. Реально же ей грозит до четырёх лет тюрьмы, поскольку она провела два года под домашним арестом, а по закону два таких дня приравнены к одним суткам в колонии. Поддержать Анастасию, которая готовилась сказать своё последнее слово, пришло несколько десятков человек. Среди них было много представителей прессы, что ожидаемо — в конце концов, стоит признать, что это дело уже давно вышло за рамки сугубо частной проблемы и стало общественно важным процессом, ведь Шевченко — первый арестованный в России активист, которому инкриминируют ст. 284.1 УК РФ (сотрудничество с нежелательной организацией). На судебное заседание смогли попасть не все. Фото donnews.ru Изначально заседание хотели провести в совсем маленькой комнатушке, рассчитанной всего на четырёх (!) слушателей. Пришедшим на суд пришлось составить коллективное заявление, чтобы для выступления активистки выделили помещение попросторнее. Туда зашли 14 человек, включая участников процесса. Многие люди так и остались за дверью. Приводим последнее слово Анастасии Шевченко полностью. «Людьми оставайтесь, пожалуйста» Очень жаль, что сюда не пришел прокурор, который великодушно запросил для меня пять лет на прошлом заседании, и оставил со всем этим вместо себя разбираться женщину {обвинение на этом процессе представила женщина. — Donnews.ru}. Больше двух лет домашнего ареста, плюс четыре года реального строка, за вычетом «отсидного» года, — получается больше шести лет заключения. Это выше, чем максимальный срок по моей статье. Если вы считаете, что двухлетний домашний арест — это не наказание, то я вам немного расскажу о том, как сидеть под домашним арестом с детьми. Тем более, что сейчас таких детей, которые сидят вместе с родителями под домашним арестом, или ждут своих мам и пап из колонии, которые оказались там исключительно за свои политические взгляды — таких детей всё больше. Расскажу вам, как мои дети во время обыска боялись, но ни слезинки не проронили. Как дочка моя, которая здесь присутствует, тайком мне конфетки в сумку в изоляторе подкладывала. Как к старшей дочери в больницу не пускали, как бы я ни просила. Как сын мой ночью просыпался и кричал: «Мама!». Как девочка в 14 лет {дочка Анастасии Шевченко. — Donnews.ru} стала взрослой — никакого переходного возраста не было у неё. И как мои дети, после брошенной вскользь прокурором фразы про пять лет, ждут приговора и считают последние дни с мамой. Как украдкой меня снимали на видео в спальне, голос мой записывали... Вам этого мало, я не пойму? Когда вы напьётесь моей крови? Я считаю, что это наказание после наказания. Два года меня изучали вдоль и поперёк. Под лупой рассмотрели моё лицо на портретной экспертизе. Изучили мою вменяемость в психиатрической экспертизе. Изучили все мои слова в лингвистической экспертизе. Изучили все мои выступления на митингах в политологической экспертизе. Доходы и расходы — в финансовой экспертизе. Шили из всего этого 29 томов уголовного дела. Зачем? Я всегда жила и продолжаю жить открыто. Обо всех своих ситуациях, жизненных встречах, поездках и знакомствах я писала в блоге. Все свои доходы декларировала. Политические взгляды я никогда не скрывала. Отстаивала свою позицию на дебатах. Что качается двух административных дел, возбуждённых по статье о нежелательных организациях, то я их рассматриваю исключительно как момент грязной политической борьбы. Во время суда. Фото donnews.ru На дебатах, а также в семинаре я участвовала исключительно как представитель общественного российского движения «Открытая Россия». Я считала тогда и продолжаю быть уверенной сейчас, что объединение российских граждан не может быть нежелательным и этому объединению закон о нежелательных организациях не относится. Эту же мою позицию подтвердил официальный представитель Генпрокуратуры Александр Куренной в интервью федеральным СМИ. Я вообще выступаю категорически против этого закона о нежелательных организациях. Считаю, что прокуратура не может незаконно преследовать российских граждан, не имея на то никаких оснований. Своё участие в общественной организации «Открытая Россия» я никогда не скрывала — наоборот, с гордостью везде об этом говорила. Поскольку я выступаю за открытый диалог власти и общества. За открытые дебаты, а не за пинки из-под запотевшего забрала. За открытые отношения с другими странами. За открытые и честные правила для бизнеса. За открытые настоящие выборы. За открытые и честные новости в СМИ. В чём моя вина в таком случае? Я просто хочу, чтобы мои и ваши дети жили в чистом красивом городе, в стране, где соблюдаются законы и права человека. В стране, где нет политических репрессий. Я за это время от своих преследователей, гособвинителей разного рода, много раз слышала, что, мол, «это не мы {решаем вас преследовать. — Donnews.ru}, а Москва». Я не понимаю этого. Взрослые люди должны брать на себя ответственность за свои решения и поступки, а пока получается, как в песне земляка Басты: «Я сам не пачкаю ручки, я просто помогаю палачу» {это прямая цитата из композиции рэпера «Страшно так жить». — Donnews.ru}. Не надо так делать. Я прошу вас не участвовать в политических репрессиях. И прошу даже не для себя, а для вас и ваших детей. Людьми оставайтесь, пожалуйста. Вот моё последнее слово. После окончания заседания первой к Анастасии подошла дочь. Фото donnews.ru В заключение, хоть я и не Оскар получаю, а потенциальный реальный срок, хотелось бы поблагодарить своих защитников за то, что были мои единственными собеседниками, когда мне ни с кем нельзя было разговаривать. За то, что шутили, когда мне было грустно. За то, что учили и наставляли, когда я вас об этом не просила. Поблагодарить хотелось бы все поддерживавшие меня правозащитные организации и все СМИ, которые открыто говорили о моём деле. Большое спасибо ростовчанам за неравнодушие и поддержку. У меня не было ни одного случая, чтобы меня остановили на улице и сказали, что так тебе и надо. Всегда подходили и говорили: «Всё будет хорошо, держись. Мы с тобой». И этих несправедливых процессов в нашем городе, к сожалению, очень много, поэтому у меня просьба — обязательно ходите в суды, потому что такая поддержка нужна, я по себе это знаю. Ну и конечно, спасибо моей семье, моим детям. Мы справимся. «Десять дней мне пожить осталось» На улице вышедшую активистку моментально обступили люди. Кто-то заключал её в объятья, кто утешал, кто-то делал с ней совместные фото — как знать, когда такая возможность представится в следующий раз. Сама Анастасия Шевченко держалась молодцом, но было заметно, каким усилием давались ей улыбки и безмятежный вид. На улице активистку обступили люди. Фото donnews.ru Оставшееся до оглашения приговора время она планирует провести со своей семьёй. — Десять дней мне пожить осталось. Посмотрим с детьми фильмы, которые раньше не видели. Съедим всё, что только можно съесть вредного, — рассказала она. Активистка призналась, что очень устала от затянувшегося процесса и хочет, чтобы все обвинители от неё отстали. О своих перспективах предпочла не говорить. — Мужества мне хватает, но я так хотела бы хоть немножечко побыть слабой. Что будет — не знаю. Неблагодарное дело гадать. Такое ощущение, как будто на меня ОМОН нападает, а мы с детьми стоим в сцепке. Говорю им, если меня выхватят, то придётся вам самим дальше стоять, — подвела итог заседанию Анастасия Шевченко. Напомним, что уголовное дело в её отношении об участии в деятельности нежелательной организации «Открытая Россия» возбудили в январе 2019 года. Тогда активистку отправили под домашний арест. Через несколько дней после задержания её 17-летнюю дочь, инвалида первой группы, госпитализировали. Шевченко отпустили к больному ребёнку спустя двое суток. В тот же день девушка скончалась. Год спустя Анастасия Шевченко узнала, что сотрудники центра «Э» на протяжении пяти месяцев вели тайную съёмку в её спальне. Основанием для установки скрытой камеры были предположения следствия о том, что её квартира «может использоваться для сбора неустановленных лиц, разделяющих экстремистскую идеологию». «Большое спасибо ростовчанам за неравнодушие и поддержку». Фото donnews.ru В марте прошлого года состоялось первое слушание по уголовному делу. После него суд смягчил условия домашнего ареста. Активистке разрешили прогулки не более трёх часов, а также посещения больницы и школы. Кроме того, обвиняемая снова смогла пользоваться интернетом, но только лишь с одной целью — для репетиторства. 
