Можно ли читать чужие письма? У людей, которые занимались этим по долгу службы, такого сомнения не возникало: не только можно, но и нужно! Тем более если это делается в «высших интересах государства». Тайное вскрытие и чтение частной и дипломатической корреспонденции называется перлюстрацией. Подобная практика достаточно редко становится предметом исследования, но профессор СПб госуниверситета телекоммуникаций им. М. А. Бонч-Бруевича доктор исторических наук Владлен ИЗМОЗИК серьезно ее изучил и пришел к выводу: перлюстрация существовала не один век, и каждая эпоха лишь придавала ей новый размах. - Владлен Семенович, зачем вообще нужна перлюстрация? - В недемократических государствах это важнейший элемент политического контроля. Поскольку власть прекрасно понимает: то, что население произносит вслух, совершенно не обязательно совпадает с тем, что оно думает. А как это узнать? Читать чужие письма. В 1920-х годах в одной из сводок ОГПУ был зафиксирован разговор двух преподавателей вуза. На вопрос: «Что такое демократия по-советски?» - следовал анекдотичный ответ: «Это возможность поднять руку «за» и спрятать кукиш в кармане». Именно поэтому и перлюстрация была так важна для власти: она служила для нее методом выяснения реальных настроений людей... Само слово «перлюстрация» от латинского perlustro - «обозреваю». Практика чтения чужих писем появилась еще в глубочайшей древности. Но считается, что первым поставил это дело на поток герцог Ришелье. В 1628 году он велел создать при парижском почтамте особый «черный кабинет». Почему черный? Потому что это была тайная, секретная комната, без права входа в нее посторонних лиц. И во всех европейских странах было нечто подобное. - А в России? - В нашей стране первые следы перлюстрации прослеживаются в XVII веке. Но реально она начинается при Петре I, а затем при Елизавете Петровне - с чтения дипломатической корреспонденции. Власть желала знать, что пишут иностранные дипломаты. При Елизавете большой скандал наделало дело французского посланника маркиза Шетарди. Он считал, что оказал определенные услуги царице при ее восхождении на престол, а затем убедился, что она не жаждет заключения союза с Францией, и начал в своих письмах высказывать колкие реплики в адрес императрицы, считая, что шифр его переписки абсолютно невозможно взломать. И просчитался! Ряд его писем был вскрыт и расшифрован, выписки из писем преподнесли Елизавете Петровне, которая велела в 24 часа выслать француза из России... Кстати, русский историк Бильбасов читал впоследствии, в конце XIX века, в парижском архиве донесения Шетарди и убедился, что ряд мест в письмах был интерпретирован не совсем точно. Перевод был сделан так, чтобы подчеркнуть негативность отзывов Шетарди. - То есть секретная служба предоставила «наверх», скажем так, не вполне объективную информацию... - Именно так... Свое окончательное оформление перлюстрация получает при Екатерине II. В этот период уже широко вскрывается не только дипломатическая почта, но и переписка частных лиц. Кстати, в воспоминаниях Храповицкого, статс-секретаря императрицы, впервые опубликованных в 1820-х годах в «Отечественных записках», честно говорится, что Екатерина II сама любила читать вскрытую переписку. Мне удалось найти материалы, что в конце XVIII века перлюстрация появилась в русской армии. Специальные почтовые работники читали переписку военных. В частности, такой человек был в штабе Суворова во время его итальянского похода в 1799 году. А его коллега тогда же попал в плен к французам вместе с корпусом Римского-Корсакова, потом был освобожден и продолжил свои «полезные занятия» на петербургском почтамте. Иначе говоря, работа была уже налажена. С начала XIX века разделяется служба чтения дипломатической почты и всей остальной. Хотя специалисты совмещали эти занятия. С 1829 года почтовая перлюстрация получила «крышу» - в связи с появлением официальной почтовой цензуры. И все сотрудники, занимавшиеся перлюстрацией, официально стали цензорами иностранных газет и журналов. И до 1917 года работали под этим прикрытием. - Тогда ведь было объявлено, что позорное вскрытие чужих писем навсегда ушло в прошлое - как «наследие проклятого царского режима»? - Да, так было объявлено, но, как оказалось, «наследие» никуда не делось. В начале 1920-х годов историки даже попытались заняться изучением перлюстрации царского времени, но поскольку с 1918 года эта система была возрождена и стала функционировать с еще большим размахом, то тему муссировать не стали. И после нескольких публикаций молодого ленинградского историка Рувима Кантора к этому сюжету практически (за отдельными исключениями) никто больше не обращался. Да и сам Кантор в предвоенные годы исчез, и даже следов его нигде не найти, сколько я ни пытался... С середины 1980-х годов перлюстрацией времен Александра III и Николая II серьезно занималась доктор исторических наук многолетний научный сотрудник Госархива РФ Зинаида Ивановна Перегудова. Однако в целом тема оставалась закрытой. Не хвастаясь, скажу, что моя книга «Черные кабинеты», изданная два года назад, стала первой научной монографией на эту тему... Кстати, как и многие коллеги, я допускал ошибку, указывая, что перлюстрация не только тайное, но и незаконное вскрытие. На самом деле она была законной, поскольку совершалась исключительно с ведома монарха. Дело в том, что одна из статей свода законов Российской империи указывала: решение государя императора имеет силу закона. Так что тайные «черные кабинеты», которые существовали с одобрения российских императоров, были, по сути дела, официальными, законными. Но только до 1906 года, поскольку появилась Государственная дума, и все законы должны были приниматься парламентом, хотя и вступать в силу после утверждения императором. Когда в 1906 году обсуждался проект основных законов и зашла речь о перлюстрации, разгорелся спор между министрами: разрешать ли ее и как вообще с нею быть. Николай II не стал даже обращать внимания на эту дискуссию, велев: «Идем дальше». То есть в законах говорилось о соблюдении тайны частной переписки, и официально за ее незаконное вскрытие предусматривалась уголовная ответственность. Тем не менее перлюстрация оставалась, только с этого времени стала как бы незаконной. Всю эту систему ликвидировало в 1917 году Временное правительство. Оставалась военная цензура, которая была официальной. Подчеркну - надо отделять цензуру от перлюстрации. В первом случае ставится штемпель «проверено цензурой», и человек, отправивший письмо, заранее знал, что оно будет прочитано. И письма к нему - тоже. При тайном же вскрытии никаких отметок ни на письме, ни на конверте не делалось. Когда большевики пришли к власти, они действительно заявили, что всякая цензура будет отменена. Цензоры растерялись: они оставались без работы, а значит, без продовольственного пайка. В июне 1918 года они обратились напрямую к Ленину, подчеркнув, что занимаются исключительно полезной для государства службой. И получили ответ секретаря Ленина Николая Горбунова, что Владимир Ильич просит их продолжать заниматься своим делом. - И в царское, и в советское время люди догадывались, что их письма, возможно, вскрывают и прочитывают. Не была ли перлюстрация «секретом Полишинеля»? - Государство всегда официально отрицало ее существование, иначе она бы потеряла свой смысл. В документах она называлась «непроницаемая тайна». Считалось, что даже новый император узнает о существовании службы перлюстрации только при восхождении на престол. Также и министр внутренних дел - только занимая этот пост. Хотя, конечно же, для определенных кругов она не была никаким секретом. Я привожу в своей книге любопытный пример: в 1823 году будущий министр императорского двора Волконский пишет будущему же финляндскому генерал-губернатору Закревскому, что, конечно, мол, наши с тобой письма читает наш приятель Булгаков (в ту пору директор столичного почтамта, непосредственно руководивший делами перлюстрации в империи), но, естественно, не из любопытства, а по долгу службы. Так что люди, знавшие о том, что их письма вскрывают, старались особо важные послания передавать через знакомых либо нарочных, только бы миновать почтовую службу. Например, отставной военный министр Милютин, осуществивший военную реформу во времена Александра II, живя в Крыму, писал в своем дневнике, что получил письма из Петербурга, но поскольку они шли через почту, то ничего интересного в них нет. А вот привез нарочный письмо - там совсем другое дело... Вообще же запрещалось вскрывать письма только трех персон: государя императора, министра внутренних дел, начальника Третьего отделения (он же шеф жандармов), а затем унаследовавшего этот пост директора департамента полиции. Почта императрицы, великих князей, министров не была защищена от перлюстрации. Заместитель (товарищ) министра внутренних дел Курлов, командир отдельного корпуса жандармов, в 1914 году жаловался руководителю службы перлюстрации, что его письма вскрывают. Причем сетовал даже не на сам факт вскрытия, а на то, что это делают очень грубо, топорно. Любопытно, что спустя двадцать лет прокурор СССР Акулов писал наркому НКВД Ежову, что его письма вскрывают, и опять-таки не протестовал: «Просьба делать это более аккуратно». - Неужели же специальные службы вскрывали всю почтовую переписку? - Нет, конечно. Весь поток писем прочитать было невозможно - их было слишком много. Подсчитано, что в начале ХХ века служба перлюстрации вскрывала в год миллион писем. А всего объем почтовой корреспонденции составлял десятки миллионов. Был специальный указатель - «алфавит»: список лиц, чья переписка должна обязательно вскрываться. В начале ХХ века он составлял около тысячи фамилий. Причем надо было читать письма и к ним, и от них. Кроме «алфавита» была еще и случайная выборка. Под особым контролем были послания «интеллигентным почерком», письма до востребования, корреспонденция, отправленная за границу, особенно в центры революционной эмиграции. Кстати, в советское время письма за рубеж подлежали стопроцентной перлюстрации. А вот письма рабочих и крестьян в царское время практически не вскрывали. Власть интересовали главным образом настроения образованных кругов общества - чиновников, вплоть до министров, офицеров, представителей литературы, науки и искусства. Делались годовые обзоры. Цензорам объясняли, что цель вскрытия писем - довести до сведения государя реальное положение дел. То есть перлюстрация была своего рода обратной связью. Увы, руководством к действию ее результаты не служили. Тот же Николай II был убежден, что принципиально трогать в устройстве государства ничего нельзя. Были и такие нюансы. Например, требовалось выяснить настроение какой-то определенной группы населения. Если назначали нового министра просвещения, тут же усиленно вскрывали письма доцентов, профессоров, преподавателей, студентов. А также письма самого министра - о том, что он сам думает о своем назначении. Никто ничего не стеснялся! Любопытно, что новый министр внутренних дел, заняв свой кабинет, нередко находил в одном из ящиков стола копии своих же собственных писем, написанных им, к примеру, в бытность губернатором. Премьер Столыпин, например, велел вскрывать письма родственников жены - Нейдгардтов, чтобы быть в курсе их финансовых дел... Это, кстати, к вопросу о том, что чтение чужих писем использовались не только в политических целях. Таким образом, например, велась и борьба с фальшивомонетчиками. Мне встретился в документах интересный эпизод, когда перехватывали письма биржевиков-оптовиков, пытавшихся обходить законы. Перлюстрация служила еще и целям контрразведки, особенно во время войн, а также мятежей внутри государства. Например, когда в 1830-х годах произошло восстание в Польше, усиленно читали письма из взбунтовавшихся районов, генерал-губернаторы получили особые полномочия. Тогда же вдруг выяснилось, что в службе перлюстрации нет специалиста, который мог бы читать письма на еврейском языке. Пришлось привлекать сотрудников Третьего отделения. - Выходит, кадровый вопрос и для службы перлюстрации был весьма актуальным? - Да, на местах она испытывала явный дефицит квалифицированных сотрудников. Доходило до того, что во время Крымской войны письма отправляли для перлюстрации в Москву, а во время Русско-японской войны стали присылать письма для чтения из Владивостока в Петербург. В 1863 году граф Михаил Муравьев, руководивший подавлением польского восстания 1863 - 1864 годов, написал министру внутренних дел и начальнику Третьего отделения, что польские ссыльные ведут себя нагло, пишут возмутительные письма, и надо официально читать их переписку. Но на местах не было сотрудников, знающих польский язык. А ведь это должны быть люди еще и абсолютно лояльные, которым можно доверять государственные тайны... Еще один любопытный момент: как сделать так, чтобы человек, получивший письмо, не заметил, что оно было вскрыто? В службе перлюстрации были умельцы, которые снимали сургучные печати с конвертов, а потом изготавливали поддельные... Для этого поначалу использовали ртуть. Но работа была очень вредной, в начале ХХ века ее усовершенствовали: теперь цензор держал письма над струей пара и специальной палочкой отгибал клапаны конверта, а печати изготавливали из медной амальгамы. Происходило и разделение труда. До конца XIX века цензоры сами отбирали письма, вскрывали, читали, делали выписки и заклеивали конверты обратно. А в начале ХХ века в связи с увеличением корреспонденции к работе стали привлекать почтово-телеграфных служащих из особо доверенных лиц, которые за дополнительную плату отбирали письма - на основании «алфавита». Штат цензоров был невелик: в 1913 году в России существовало семь таких пунктов, а работали в них в общей сложности 43 человека. За день цензор мог просмотреть примерно 250 писем. Кстати, политический контроль шел за развитием средств связи очень быстро. Как только появилась телефонная связь, практически сразу возникла и прослушка. - Насколько все-таки чтение корреспонденции было эффективным? - Служба перлюстрации гордилась несколькими своими делами. Самое главное - в 1887 году она предотвратила убийство Александра III, которое пыталась организовать группа Александра Ульянова. За несколько недель до покушения на императора (оно намечалось на 1 марта 1887 года) один из членов террористической группы, Андреюшкин, написал достаточно откровенное письмо своему приятелю студенту Никитину в Харьков. Письмо было вскрыто цензором по фамилии Люби, и хотя отправитель письма не был указан, его достаточно быстро удалось найти... Кроме того, «любители» читать чужие письма гордились тем, что в первой половине 1890-х годов раскрыли в западных губерниях Российской империи шпионскую австро-венгерскую организацию. А также благодаря перлюстрации была произведена успешная операция департамента полиции по аресту агентов революционной газеты «Искра». Однако, несмотря на всю эту тайную деятельность, она не смогла ни уберечь от смерти министра внутренних дел Плеве и премьера Столыпина, ни предотвратить террористическую атаку на государственных чиновников самого разного ранга, развернутую во время первой русской революции. И самое главное: перлюстрация при всей ее эффективности с точки зрения выяснения настроений общества работала в основном точечно, выявляя «нелояльных» персон. Остановить общественную волну она была не в силах. #перлюстрация#интересы#государство Вскрыть и прочесть
Можно ли читать чужие письма? У людей, которые занимались этим по долгу службы, такого сомнения не возникало: не только можно, но и нужно! Тем более если это делается в «высших интересах государства». Тайное вскрытие и чтение частной и дипломатической корреспонденции называется перлюстрацией. Подобная практика достаточно редко становится предметом исследования, но профессор СПб госуниверситета телекоммуникаций им. М. А. Бонч-Бруевича доктор исторических наук Владлен ИЗМОЗИК серьезно ее изучил и пришел к выводу: перлюстрация существовала не один век, и каждая эпоха лишь придавала ей новый размах. - Владлен Семенович, зачем вообще нужна перлюстрация? - В недемократических государствах это важнейший элемент политического контроля. Поскольку власть прекрасно понимает: то, что население произносит вслух, совершенно не обязательно совпадает с тем, что оно думает. А как это узнать? Читать чужие письма. В 1920-х годах в одной из сводок ОГПУ был зафиксирован разговор двух преподавателей вуза. На вопрос: «Что такое демократия по-советски?» - следовал анекдотичный ответ: «Это возможность поднять руку «за» и спрятать кукиш в кармане». Именно поэтому и перлюстрация была так важна для власти: она служила для нее методом выяснения реальных настроений людей... Само слово «перлюстрация» от латинского perlustro - «обозреваю». Практика чтения чужих писем появилась еще в глубочайшей древности. Но считается, что первым поставил это дело на поток герцог Ришелье. В 1628 году он велел создать при парижском почтамте особый «черный кабинет». Почему черный? Потому что это была тайная, секретная комната, без права входа в нее посторонних лиц. И во всех европейских странах было нечто подобное. - А в России? - В нашей стране первые следы перлюстрации прослеживаются в XVII веке. Но реально она начинается при Петре I, а затем при Елизавете Петровне - с чтения дипломатической корреспонденции. Власть желала знать, что пишут иностранные дипломаты. При Елизавете большой скандал наделало дело французского посланника маркиза Шетарди. Он считал, что оказал определенные услуги царице при ее восхождении на престол, а затем убедился, что она не жаждет заключения союза с Францией, и начал в своих письмах высказывать колкие реплики в адрес императрицы, считая, что шифр его переписки абсолютно невозможно взломать. И просчитался! Ряд его писем был вскрыт и расшифрован, выписки из писем преподнесли Елизавете Петровне, которая велела в 24 часа выслать француза из России... Кстати, русский историк Бильбасов читал впоследствии, в конце XIX века, в парижском архиве донесения Шетарди и убедился, что ряд мест в письмах был интерпретирован не совсем точно. Перевод был сделан так, чтобы подчеркнуть негативность отзывов Шетарди. - То есть секретная служба предоставила «наверх», скажем так, не вполне объективную информацию... - Именно так... Свое окончательное оформление перлюстрация получает при Екатерине II. В этот период уже широко вскрывается не только дипломатическая почта, но и переписка частных лиц. Кстати, в воспоминаниях Храповицкого, статс-секретаря императрицы, впервые опубликованных в 1820-х годах в «Отечественных записках», честно говорится, что Екатерина II сама любила читать вскрытую переписку. Мне удалось найти материалы, что в конце XVIII века перлюстрация появилась в русской армии. Специальные почтовые работники читали переписку военных. В частности, такой человек был в штабе Суворова во время его итальянского похода в 1799 году. А его коллега тогда же попал в плен к французам вместе с корпусом Римского-Корсакова, потом был освобожден и продолжил свои «полезные занятия» на петербургском почтамте. Иначе говоря, работа была уже налажена. С начала XIX века разделяется служба чтения дипломатической почты и всей остальной. Хотя специалисты совмещали эти занятия. С 1829 года почтовая перлюстрация получила «крышу» - в связи с появлением официальной почтовой цензуры. И все сотрудники, занимавшиеся перлюстрацией, официально стали цензорами иностранных газет и журналов. И до 1917 года работали под этим прикрытием. - Тогда ведь было объявлено, что позорное вскрытие чужих писем навсегда ушло в прошлое - как «наследие проклятого царского режима»? - Да, так было объявлено, но, как оказалось, «наследие» никуда не делось. В начале 1920-х годов историки даже попытались заняться изучением перлюстрации царского времени, но поскольку с 1918 года эта система была возрождена и стала функционировать с еще большим размахом, то тему муссировать не стали. И после нескольких публикаций молодого ленинградского историка Рувима Кантора к этому сюжету практически (за отдельными исключениями) никто больше не обращался. Да и сам Кантор в предвоенные годы исчез, и даже следов его нигде не найти, сколько я ни пытался... С середины 1980-х годов перлюстрацией времен Александра III и Николая II серьезно занималась доктор исторических наук многолетний научный сотрудник Госархива РФ Зинаида Ивановна Перегудова. Однако в целом тема оставалась закрытой. Не хвастаясь, скажу, что моя книга «Черные кабинеты», изданная два года назад, стала первой научной монографией на эту тему... Кстати, как и многие коллеги, я допускал ошибку, указывая, что перлюстрация не только тайное, но и незаконное вскрытие. На самом деле она была законной, поскольку совершалась исключительно с ведома монарха. Дело в том, что одна из статей свода законов Российской империи указывала: решение государя императора имеет силу закона. Так что тайные «черные кабинеты», которые существовали с одобрения российских императоров, были, по сути дела, официальными, законными. Но только до 1906 года, поскольку появилась Государственная дума, и все законы должны были приниматься парламентом, хотя и вступать в силу после утверждения императором. Когда в 1906 году обсуждался проект основных законов и зашла речь о перлюстрации, разгорелся спор между министрами: разрешать ли ее и как вообще с нею быть. Николай II не стал даже обращать внимания на эту дискуссию, велев: «Идем дальше». То есть в законах говорилось о соблюдении тайны частной переписки, и официально за ее незаконное вскрытие предусматривалась уголовная ответственность. Тем не менее перлюстрация оставалась, только с этого времени стала как бы незаконной. Всю эту систему ликвидировало в 1917 году Временное правительство. Оставалась военная цензура, которая была официальной. Подчеркну - надо отделять цензуру от перлюстрации. В первом случае ставится штемпель «проверено цензурой», и человек, отправивший письмо, заранее знал, что оно будет прочитано. И письма к нему - тоже. При тайном же вскрытии никаких отметок ни на письме, ни на конверте не делалось. Когда большевики пришли к власти, они действительно заявили, что всякая цензура будет отменена. Цензоры растерялись: они оставались без работы, а значит, без продовольственного пайка. В июне 1918 года они обратились напрямую к Ленину, подчеркнув, что занимаются исключительно полезной для государства службой. И получили ответ секретаря Ленина Николая Горбунова, что Владимир Ильич просит их продолжать заниматься своим делом. - И в царское, и в советское время люди догадывались, что их письма, возможно, вскрывают и прочитывают. Не была ли перлюстрация «секретом Полишинеля»? - Государство всегда официально отрицало ее существование, иначе она бы потеряла свой смысл. В документах она называлась «непроницаемая тайна». Считалось, что даже новый император узнает о существовании службы перлюстрации только при восхождении на престол. Также и министр внутренних дел - только занимая этот пост. Хотя, конечно же, для определенных кругов она не была никаким секретом. Я привожу в своей книге любопытный пример: в 1823 году будущий министр императорского двора Волконский пишет будущему же финляндскому генерал-губернатору Закревскому, что, конечно, мол, наши с тобой письма читает наш приятель Булгаков (в ту пору директор столичного почтамта, непосредственно руководивший делами перлюстрации в империи), но, естественно, не из любопытства, а по долгу службы. Так что люди, знавшие о том, что их письма вскрывают, старались особо важные послания передавать через знакомых либо нарочных, только бы миновать почтовую службу. Например, отставной военный министр Милютин, осуществивший военную реформу во времена Александра II, живя в Крыму, писал в своем дневнике, что получил письма из Петербурга, но поскольку они шли через почту, то ничего интересного в них нет. А вот привез нарочный письмо - там совсем другое дело... Вообще же запрещалось вскрывать письма только трех персон: государя императора, министра внутренних дел, начальника Третьего отделения (он же шеф жандармов), а затем унаследовавшего этот пост директора департамента полиции. Почта императрицы, великих князей, министров не была защищена от перлюстрации. Заместитель (товарищ) министра внутренних дел Курлов, командир отдельного корпуса жандармов, в 1914 году жаловался руководителю службы перлюстрации, что его письма вскрывают. Причем сетовал даже не на сам факт вскрытия, а на то, что это делают очень грубо, топорно. Любопытно, что спустя двадцать лет прокурор СССР Акулов писал наркому НКВД Ежову, что его письма вскрывают, и опять-таки не протестовал: «Просьба делать это более аккуратно». - Неужели же специальные службы вскрывали всю почтовую переписку? - Нет, конечно. Весь поток писем прочитать было невозможно - их было слишком много. Подсчитано, что в начале ХХ века служба перлюстрации вскрывала в год миллион писем. А всего объем почтовой корреспонденции составлял десятки миллионов. Был специальный указатель - «алфавит»: список лиц, чья переписка должна обязательно вскрываться. В начале ХХ века он составлял около тысячи фамилий. Причем надо было читать письма и к ним, и от них. Кроме «алфавита» была еще и случайная выборка. Под особым контролем были послания «интеллигентным почерком», письма до востребования, корреспонденция, отправленная за границу, особенно в центры революционной эмиграции. Кстати, в советское время письма за рубеж подлежали стопроцентной перлюстрации. А вот письма рабочих и крестьян в царское время практически не вскрывали. Власть интересовали главным образом настроения образованных кругов общества - чиновников, вплоть до министров, офицеров, представителей литературы, науки и искусства. Делались годовые обзоры. Цензорам объясняли, что цель вскрытия писем - довести до сведения государя реальное положение дел. То есть перлюстрация была своего рода обратной связью. Увы, руководством к действию ее результаты не служили. Тот же Николай II был убежден, что принципиально трогать в устройстве государства ничего нельзя. Были и такие нюансы. Например, требовалось выяснить настроение какой-то определенной группы населения. Если назначали нового министра просвещения, тут же усиленно вскрывали письма доцентов, профессоров, преподавателей, студентов. А также письма самого министра - о том, что он сам думает о своем назначении. Никто ничего не стеснялся! Любопытно, что новый министр внутренних дел, заняв свой кабинет, нередко находил в одном из ящиков стола копии своих же собственных писем, написанных им, к примеру, в бытность губернатором. Премьер Столыпин, например, велел вскрывать письма родственников жены - Нейдгардтов, чтобы быть в курсе их финансовых дел... Это, кстати, к вопросу о том, что чтение чужих писем использовались не только в политических целях. Таким образом, например, велась и борьба с фальшивомонетчиками. Мне встретился в документах интересный эпизод, когда перехватывали письма биржевиков-оптовиков, пытавшихся обходить законы. Перлюстрация служила еще и целям контрразведки, особенно во время войн, а также мятежей внутри государства. Например, когда в 1830-х годах произошло восстание в Польше, усиленно читали письма из взбунтовавшихся районов, генерал-губернаторы получили особые полномочия. Тогда же вдруг выяснилось, что в службе перлюстрации нет специалиста, который мог бы читать письма на еврейском языке. Пришлось привлекать сотрудников Третьего отделения. - Выходит, кадровый вопрос и для службы перлюстрации был весьма актуальным? - Да, на местах она испытывала явный дефицит квалифицированных сотрудников. Доходило до того, что во время Крымской войны письма отправляли для перлюстрации в Москву, а во время Русско-японской войны стали присылать письма для чтения из Владивостока в Петербург. В 1863 году граф Михаил Муравьев, руководивший подавлением польского восстания 1863 - 1864 годов, написал министру внутренних дел и начальнику Третьего отделения, что польские ссыльные ведут себя нагло, пишут возмутительные письма, и надо официально читать их переписку. Но на местах не было сотрудников, знающих польский язык. А ведь это должны быть люди еще и абсолютно лояльные, которым можно доверять государственные тайны... Еще один любопытный момент: как сделать так, чтобы человек, получивший письмо, не заметил, что оно было вскрыто? В службе перлюстрации были умельцы, которые снимали сургучные печати с конвертов, а потом изготавливали поддельные... Для этого поначалу использовали ртуть. Но работа была очень вредной, в начале ХХ века ее усовершенствовали: теперь цензор держал письма над струей пара и специальной палочкой отгибал клапаны конверта, а печати изготавливали из медной амальгамы. Происходило и разделение труда. До конца XIX века цензоры сами отбирали письма, вскрывали, читали, делали выписки и заклеивали конверты обратно. А в начале ХХ века в связи с увеличением корреспонденции к работе стали привлекать почтово-телеграфных служащих из особо доверенных лиц, которые за дополнительную плату отбирали письма - на основании «алфавита». Штат цензоров был невелик: в 1913 году в России существовало семь таких пунктов, а работали в них в общей сложности 43 человека. За день цензор мог просмотреть примерно 250 писем. Кстати, политический контроль шел за развитием средств связи очень быстро. Как только появилась телефонная связь, практически сразу возникла и прослушка. - Насколько все-таки чтение корреспонденции было эффективным? - Служба перлюстрации гордилась несколькими своими делами. Самое главное - в 1887 году она предотвратила убийство Александра III, которое пыталась организовать группа Александра Ульянова. За несколько недель до покушения на императора (оно намечалось на 1 марта 1887 года) один из членов террористической группы, Андреюшкин, написал достаточно откровенное письмо своему приятелю студенту Никитину в Харьков. Письмо было вскрыто цензором по фамилии Люби, и хотя отправитель письма не был указан, его достаточно быстро удалось найти... Кроме того, «любители» читать чужие письма гордились тем, что в первой половине 1890-х годов раскрыли в западных губерниях Российской империи шпионскую австро-венгерскую организацию. А также благодаря перлюстрации была произведена успешная операция департамента полиции по аресту агентов революционной газеты «Искра». Однако, несмотря на всю эту тайную деятельность, она не смогла ни уберечь от смерти министра внутренних дел Плеве и премьера Столыпина, ни предотвратить террористическую атаку на государственных чиновников самого разного ранга, развернутую во время первой русской революции. И самое главное: перлюстрация при всей ее эффективности с точки зрения выяснения настроений общества работала в основном точечно, выявляя «нелояльных» персон. Остановить общественную волну она была не в силах. #перлюстрация#интересы#государство 
